Unkillable Monster

«Мэрилин Мэнсон о порно, наркотиках, задирах, суициде, и о том, какого это, когда у тебя из головы вылезают черви».

«мэрилин мэнсон: нюх на неприятности»

Dazed, весна 2015

До создания группы ты был журналистом. Ты заранее продумал мифологию Marilyn Manson, а потом уже подстроил действительность под этот сценарий?

ММ: Нет, все происходило спонтанно. Я просто разбирался со всем этим дерьмом по мере его поступления. Вот если бы сюда прямо сейчас завалились зомби, что бы мы стали делать? Моя пивная бутылка — удобный гетто-нож. У тебя есть ручка, ты можешь написать предсмертную записку или проткнуть кому-нибудь глотку, или покончить с собой. Суть в том, что мне нравится сама идея импровизации в определенных ситуациях. Вот почему я предпочитаю клубные шоу фестивальным. Меня раздражает, блядь, гарцевать туда-сюда. Это не от лени; просто во всем этом нет интимности и энергии клубного шоу. Людям нравится смотреть клубные шоу, потому что так они могут прочувствовать всю силу. Они могут почувствовать твой запах.

В прошлом году ты делал клубное шоу и пригласил Джонни Деппа и Ниндзю из Die Antwoord, чтобы вместе исполнить «The Beautiful People». Какие у тебя остались воспоминания от того вечера?

ММ: Кто-то порвал мне жилетку, и я дал им по мозгам. Я говорю «дал по мозгам», потому что это выражение мне кажется устаревшим. На тот момент я не знал — был это парень или девушка, но позже я выяснил, что это был кто-то женского рода с отпечатком моего кулака на лбу. Я извинился, поцеловав ей руку и посмеявшись об оставленном отпечатке. Шоу делалось «наживую» — не было никаких ограждений, телохранителей и охранников. К тому же оно было в Хэллоуин, а это мой самый нелюбимый праздник — кем мне наряжаться? Собой?

Для консерваторов ты — американский кошмар. Но что тебя самого пугает в Америке?

ММ: Трудно сказать. В свое время я подумывал стать экс-патриотом и отречься от Америки, но потом решил, что я нужен Америке в качестве собственной занозы, колючки в пальце. Я невнимательно слушал на уроках истории, с трудом посещал в школу, и меня удивило, что я вообще ее закончил, но я считаю крайне странным, что несколько людей из Англии пришли на другой континент, написали книгу правил и все верят, что так оно и должно быть! А сейчас Америка сует свой член и нос в каждую чертову дыру по всему миру и они каким-то образом считают это оправданным или совершаемым из политических соображений, в то время как все это просто завязано на деньгах. Я имею ввиду сам печальный факт осознания, что счастье в неведении, что ты не можешь изменить этот мир. Я трусы-то меняю с трудом.

Твой исключительный сценический образ и ораторский навык принесли тебе сравнения с Папой Римским и Адольфом Гитлером. С кем из них ты чувствуешь большее родство?

ММ: А есть разница? Я к тому, что в этом была вся суть по началу — взять за пример Зигги Стардаста, объединить религию и политику, и говорить, что по сути это одно и то же. Это не рок-н-ролл, это геноцид. Если ты просто используешь интонации своего голоса и в конце что-то громко произносишь, как например ‘Эй, че как, народ… мой ЧЛЕН!’, люди в ответ — ‘Дааа!’ Это заставляет тебя рассматривать религию, как своего рода языковой вирус.

Я знаю, что ты сейчас учишься драться. Зачем?

ММ: Потому что, когда я рос, мне надрали задницу на автобусной остановке, старым-добрым образом. Я хочу этим заниматься просто, потому что хочу. Не в том плане, что я хочу провоцировать людей на драки, но, если я окажусь в драке, то это будет драка. Не дави на меня, а то я тебя взъебу.

Это порочный круг — кто-то задирает тебя в детстве, ты вырастаешь, становишься больше и бьешь других людей — ты сам становишься задирой.

ММ: Нет, у меня не было желания становиться задирой. Я просто не давал сдачи.

Психологически, какой след оставил в твоей жизни первый удар, сбивший тебя с ног?

ММ: На этом альбоме присутствует элемент мести.

Разве он не во всех твоих записях?

ММ: Нет, они больше о мятеже. Я отплатил, но я также заплатил по счетам. Я получил то, что должен был получить. Я бы сравнил эту запись с элементами Mechanical Animals и Holy Wood в плане ощущений, что у меня тогда были, находясь в Лос-Анджелесе, и осознавая, что всему настал пиздец, и мне придется с этим разбираться.

Ты переехал в ЛА в погоне за новым музыкальным ракурсом?

ММ: Нет, я переехал туда, полагая, что это моя мечта. Я всегда думал, что это особое, волшебное место для переезда. Но затем Колумбина со всей любезностью выбила почву у меня из-под ног. В разгар всего этого я воспользовался моментом и записал Holy Wood. Первый образ, с которым я вернулся, был я с обритой головой, всеми этими символами и ружьем, которое мой отец дал мне, когда мне было семь. Он научил меня как быть снайпером, и привез это ружье из Вьетнама. Так что у меня меткий глаз. Если бы я хотел быть снайпером на дальность в 100 футов, то я был бы очень, очень хорош в этом. Но я не особо люблю стрельбу.

Оружие — повторяющаяся тема, которая прослеживается во всей твоей работе. Это навязчивое увлечение у тебя от отца?

ММ: Так и есть. Ну то есть, возможно это так. Вероятно, во многом это связано с тем, что моя мама умирала, в то время как я записывал альбом. В конце концов, вы все равно умираете в одиночку — осторожно спойлер. Ты умрешь в одиночку. Это не депрессивная история. Это просто история. Это жизнь.

Также присутствовало и нарко-влияние…

ММ: Нарко, нарко. (смеется)

… на твои песни. Ты когда-нибудь был в семидневном запое?

ММ: Не думаю, что я когда-либо тратил семь дней на запой. Я имею ввиду, что это тяжело.

Что могло бы быть для тебя типичным запоем?

ММ: Три дня, я полагаю, исторически. Вероятно это было в эпоху знакомства меня с Хантером С. Томпсоном. Однажды он попросил меня отправить ему полынную настойку. На ней была изображен человек с капельницей и буквой Икс рядом, вроде ‘Избегать попадания в рот’. Так что я сказал ему: ‘Слушай сюда, дерьмоглазый’. Он сказал: ‘Ты только что назвал меня дерьмоглазым?’ От него ничего не было слышно с неделю, и, когда я ему позвонил, я сказал: ‘Ты получил посылку?’ Он сказал: ‘Да, она не сработала’. Я такой: ‘Что?’ А он: ‘Я не спал семь дней, она, блядь, не сработала’.

Это уморительно!

ММ: Ничего хорошего не происходит через три дня. Как ничего хорошего не происходит и через семь дней, если ты не соблюдал правила природы, среди которых поспать, проснуться, сделать свою работу, повторить. И знаешь, есть такие моменты, когда тебе хочется расширить сознание, отправиться в разные миры и оказаться внутри разных вещей, что я делаю намеренно или от грусти — какой бы вариант ты не выбрал — и результат всегда один: плохой.

Секс также является центральной темой твоей музыки. На Mechanical Animals ты экспериментировал с инопланетной андрогинностью — был ли в твоей жизни момент, когда ты чувствовал себя в ловушке собственного пола?

ММ: Хочешь сказать, не бисексуал ли я? Нет.

Нет, в ловушке собственного тела, того, как ты выглядишь.

ММ: Вспоминается первый раз, когда мне надрали задницу. Я отправился к Кей-Марту в такой желто-фиолетовой баскетбольной форме. Я пошел на баскетбольную площадку, где играли городские дети, и все они были выше меня. Я не был высоким до 18 лет. Я был около 162 сантиметров ростом, потом я вдруг вырос до 185. Во всяком случае, один парень подошел ко мне, толкнул и сказал: ‘Ты ебаная пизда’. Так что я пошел домой и сказал: ‘Мам, пап, что такое пизда?’ Думаю, это отразилось на мне на тот момент — непонимание разницы.

Тогда тебя и осенило, что ты был аутсайдером?

ММ: Ну, я не понял что такое ‘пизда’. Единственный человек, который назвал меня пиздой за всю мою жизнь, был первым человеком, который надрал мне задницу. Я упал и стукнулся головой об асфальт. Я около недели ходил с шишкой на голове, и, возможно, из-за того, что я тогда не уделил ей должного внимания, она развилась в кое-что другое. Мне пришлось пойти в больницу, где я обнаружил, что у меня там заражение. Они сдавили шишку и черви вылезли у меня из мозгов. Я даже не приукрашиваю. Меня назвали пиздой, я упал, и черви вылезли из моей головы. Конец.

Твои родители объяснили тебе значение этого термина?

ММ: Их объяснение было недостаточным. Они просто сказали: ‘Это значит, что ты ему не понравился’. Возможно, из-за этого у меня проблемы с женщинами.

Расскажи мне о некоторых из этих проблем. У тебя были отношения с Трейси Лордз, Дженной Джеймсон и Стоей, и ты был женат на бурлеск-танцовщице. Все эти женщины — живое воплощение греховных фантазий. Это то, что ты ищешь — сексуальный эскапизм?

ММ: Возможно. Среди порнографии, которую я видел, будучи ребенком, были женщины, занимающиеся сексом с животными, и все этом духе. Я знаю, что мой дед носил трансвеститскую одежду под обычной, когда водил грузовик. Мой отец как раз недавно рассказал мне, что показуха с вождением грузовика была просто прикрытием для продажи порнографии. Я сказал: ‘Пап! Моя книга могла бы быть гораздо, блядь, интересней, если бы ты рассказал мне об этом раньше!’ Он сказал мне написать еще одну. И он не шутил. Я также не знал, что мой дед прятал 60-миллиметровую пленку с порнографией в банках из-под краски. Что иронично, потому что моей первой работой была покраска стен. Покраска — мое первое художественное влияние, ну а порнография была в банках краски.

Думаешь, поэтому тебя влекло к порноактрисам?

ММ: Я не знаю. Думаю, я увидел что-то по ТВ, мне это понравилось, и я решил: ‘Я хочу это’, — потому что я ребенок. Но это не то, что я увидел по ТВ, потому что я никогда не смотрел порнографию. Я всегда рассматривал порнографические снимки женщин в нижнем белье или каталог Victoria’s Secret, но я никогда не смотрел порнографию. Я не могу смотреть порнофильмы, возможно, потому что я не люблю смотреть на чужие члены. Не знаю почему. Те три девушки, которых ты упомянул, я никогда не смотрел порнографию с их участием. Я не знал, кем была Дженна Джеймсон, а Трейси Лордз была мне известна по фильму Плакса. Полагаю, это странно, но со Стоей мы были, как брат и сестра.

Ты был моделью Сен-Лорана и музой Готье. Каков твой взгляд на моду?

ММ: Мир моды крайне абсурден — ты посещаешь показ, чтобы посмотреть, как люди ходят по подиуму, и, по сути, ты ждешь, чтобы кто-нибудь упал. Это единственная причина, по которой я когда-либо посещал модельные показы — посмотреть упадет ли девушка. Это может показаться жестоким, но так оно и есть. Это то, что делает каждый — они ждут, когда случится что-нибудь плохое. Все хотят увидеть трагедию.

Взрослея, ты был одержим идеей того, что в какой-то момент случится Апокалипсис. К настоящему моменту у тебя фактически было 46 лет, чтобы настроиться на Апокалипсис, как бы ты его пережил?

ММ: Ты мне сейчас на время указал? Иди ты на хуй, иди ты на хуй, ты ебаная пизда.

Ты не можешь называть меня пиздой сейчас!

ММ: Я только что это сделал, я могу. Я сказал это.

Вот теперь ты самый настоящий задира.

ММ: А вот и нет. В любом случае, знаешь что, единственная эпоха в моде, которая мне по душе — это 20-ые и 30-ые. Это была эпоха, перед тем как люди решили, что это в порядке вещей — носить футболки или спортивные штаны, и выглядеть так, будто тебе насрать. Когда девушка, будучи в отношениях, начинает носить спортивные штаны — все кончено. Это значит, что отныне ей насрать, и ты не будешь ее трахать. Девушки всегда должны преподносить себя, когда ты приходишь домой. ‘Привет, дорогая, я дома’, — а на ней нижнее белье, ноги врозь. ‘Иди сюда и возьми меня, дорогой’.

Действительно? Ты веришь, что женщины должны себя так вести?

ММ: Мой отец придерживался такого взгляда, что касается женщин: ‘Если ты хочешь заполучить мужчину, раздвинь свои ноги. А если хочешь удержать мужчину, заткни свой ебучий рот’.

Это отвратительно.

ММ: Это скверно. Но так я рос и воспитывался — с допущением, что если ты хочешь удержать мужчину — не раскрывай рта. Хочешь заполучить мужчину — покажи ему свои деловые части. Я не говорю, что это моя философия, я только говорю, что это то, чему учил меня мой отец.

Тебя не беспокоит, что тебя воспримут, как женоненавистника?

ММ: Нет, я терапевт-массажист. (смеется) Я не сексист, но, как правило, создаю впечатление женоненавистника. Я не ненавижу женщин. Я люблю женщин. Я просто не люблю, что они делают мне иногда. Любовь — очень странное слово. Я люблю быть живым. Я люблю воздух. Я люблю водку. Я люблю еду. Я люблю не быть мертвым. Я люблю делать музыку. Так что, когда ты говоришь ‘Я люблю тебя’ кому-нибудь, это немного ограниченно. Я думаю, если ты говоришь ‘Я посвящен тебе. Я хочу быть с тобой. Ты — мой партнер’, это более сильный способ выразить это.

Звучит так, будто тебе разбило сердце множество женщин.

ММ: Иди на хуй. (смеется)

Нет?

ММ: Не знаю, есть ли у меня сердце. Я потерял бдительность, и был ранен. Так что, если ты говоришь о разбитом сердце в этом смысле, то да. Я думаю, что, по сути, мужчина и женщина не могут функционировать друг без друга, потому что с этого все началось. Но это не значит, что мы с тобой одинаковые только потому, что нам нравятся одни и те же фильмы или мы смеемся над одинаковыми шутками. Если у тебя отношения в стиле Бонни и Клайда или Прирожденных убийц, это не значит, что ты должен ждать от другого человека, чтобы тот тебя понял, просто потому что в твоем ебанутом разуме ты думаешь, что живешь в фильме, как в моем случае.

Твоя жизнь — это фильм?

ММ: Думаю, жизнь каждого — это фильм, зависит только от того хороший ли он.

Твоя музыка вот уже 20 лет препарирует труп поп-культуры.

ММ: ‘Препарирует труп поп-культуры’ — хорошо сказано.

Спасибо.

ММ: Ты просто хотел это использовать тут.

Верно. Каковы результаты аутопсии? Нам пиздец?

ММ: Мы мертвы.

Поп-культура мертва?

ММ: Мертвы, но как зомби. Вот почему меня не кремируют, потому что я хочу быть уверенным, что я могу вернуться к жизни. Зомби со стояками — вот чего не хватает в фильме.

Это твоя следующая роль?

ММ: Ну, если я умру, то я хочу умереть в сапогах, как говориться. Я также хочу, чтобы люди знали — если я умру и скажут, что это суицид — это ложь. Я бы никогда не убил себя, я не трус. Если я соберусь уйти, то я заберу каждого с собой, в первую очередь незнакомцев.

Фил Спектор убил женщину, потому что он был одержим оружием и сексом. Насколько близко ты подходил к смерти?

ММ: Что ж, видеть смерть других — в расчет не идет, себя я никогда не пытался убить. Даже никогда не пытался, в самом деле. Некоторые говорят: ‘Ты пытался убить меня’, — а я такой: ‘Вовсе нет. Если бы я попытался, то я бы уже это сделал’. У меня нет жажды смерти, я не хочу убивать других людей, но я буду защищать то, о чем я забочусь. Я буду защищать то, что люблю. Я считаю, что ты должен быть кем-то, кто отвечает за свои слова, а не кем-то, кто только их говорит, это вылилось в кучу проблем с законом для меня. Я клал пистолет в рот журналисту, и не раз. Но отделался от этого преступления простым нападением и обвинением в нанесении побоев.

Я рад, что у тебя сегодня с собой нет пушки.

ММ: Откуда ты знаешь, что нет?

Я надеюсь, что нет.

ММ: (ассистенту) Можно мне мою пушку, пожалуйста?

Текст: Tim Noakes
Фото: Jeff Henrikson

Источник: